Замерзшие: 5 месяцев в снегах Гренландии - Митчелл Зукофф

После Перл-Харбора профессор Уильям С. Карлсон, с которым Деморест впервые побывал в Гренландии, поступил на службу в ВВС США в чине полковника. Макс последовал за ним: он оставил дома семью, покинул лабораторию и с энтузиазмом вновь устремился на любимый им север. Тяжелые условия жизни среди льдов и опасности военного времени нисколько не пугали его.

Уильям Карлсон любил своего протеже и восхищался его бесстрашием, но профессора беспокоило, что временами храбрость Макса граничила с безрассудством. После первой совместной экспедиции Карлсон написал книгу, в которой рассказал о пережитых ими приключениях. Она была издана в 1940 году под названием Greenland Lies North[26]. В ней упоминалась страсть Демореста к одиночным вылазкам, в ходе которых он надолго покидал лагерь. Озабоченность научного руководителя можно понять: «Я надеялся, что Макс образумится, – писал Карлсон. – Ему неведом страх, но до добра это не доведет. Природа Гренландии сурова. Это мать, которая пожирает своих детей».

Когда пришли вести о пропавшем «С-53», Деморест в сопровождении трех сержантов вышел с Главной береговой станции и направился к Ледниковой, которая находилась на расстоянии примерно двадцати семи километров. Преодолеть это расстояние непросто, и это было лишь начало. План заключался в следующем: лейтенант оставит двоих на станции, чтобы они принимали радиосигналы. А он сам с еще одним сопровождающим отправится туда, где, как предполагалось, приземлился самолет Макдауэлла. С ним пошел сержант Дональд Тетли, недавно получивший назначение в Гренландию. Это был худой, молчаливый техасец, который работал на ранчо и привык много времени проводить «на природе». Деморест обучил его способам выживания в ледяной пустыне, и они подружились.

В одной из радиограмм от потерпевшего крушение экипажа «С-53» говорилось, что летчики видят береговую линию и воду. Именно поэтому Макс Деморест заключил, что они находятся на расстоянии примерно от восьми до пятнадцати километров к северу от Ледниковой. Он хорошо знал всякие изгибы и проходы гренландского побережья и считал, что сможет отыскать пилотов транспортника.

Деморест, Тетли и еще два сержанта отправились в экспедицию к северу от Главной станции на двух небольших мотосанях, каждые из которых представляли собой гибрид тобоггана[27] и двухместного мотоцикла с резиновыми гусеницами для передвижения по снегу.

Спасатели на мотосанях еще раз видели факелы, зажженные командой «скайтрупера» восьмого ноября, через три дня после крушения. Это обнадеживало. Деморест надеялся, что его «поход» займет не более трех или четырех дней, если погодные условия будут благоприятными. Но они были неблагоприятны. После того, как лейтенант оставил двоих сержантов на Ледниковой, они с Тетли несколько дней пытались прорваться через пургу. Сани несколько раз ломались. Через трое суток Макс и Дональд, раздосадованные целой серией неудач, были вынуждены вернуться на Главную береговую станцию, чтобы заменить мотосани. Прошло более недели, прежде чем они могли снова двинуться в путь.

С каждым днем радиосигнал от «С-53» становился все слабее. Самолеты, способные совершать длинные трансатлантические перелеты, например, бомбардировщики «В-17», были оснащены передатчиками с ручной динамо-машиной, не боящимися воды. А на борту «скайтрупера» была лишь рация размером с небольшой чемоданчик и приемник в отделении для радиста. Оставалось полагаться только на постепенно садящиеся батарейки, и никакой возможности подзарядить их не было.

Во время первых сеансов связи участники поисков просили команду Макдауэлла посылать постоянные сигналы на частоте, специально предназначенной для передачи тревожных сообщений. Таким образом пилоты-спасатели могли использовать свои магнитные навигаторы, чтобы проложить курс, ориентируясь на источник сигнала. Но этот план не сработал: слабеющие батарейки рации не позволяли поддерживать постоянный сигнал. Радист «С-53» решил передавать сообщения через каждые полчаса, чтобы сэкономить заряд. Однако этого было недостаточно. Через несколько дней после катастрофы радиосвязь вообще прекратилась.

Застрявшим в снежном плену летчикам грозили две основные опасности – холод и голод. Если бы это был почтовый рейс, то наверняка среди посылок нашлись бы продуктовые с гостинцами для военных. На грузовых рейсах также нередко перевозили пайки, отправляемые на военную базу. Но на этот раз никакого груза не было, да и для собственных нужд летчиков почти не имелось запасов, ведь дорога из Рейкьявика до Блюи Вест-1 должна была занять всего шесть часов. Спасатели предполагали, что продовольствия команде хватит максимум дня на два. Еще более отягчало положение потерпевших крушение то, что в их машине не было ничего для выживания на льду – запаса теплой одежды, спальных мешков, примусов или фонарей. Самолет был разбит, обогреться толком было негде. Температура в остывающем «скайтрупере» составляла не более минус десяти и вполне могла упасть и ниже до значений, при которых выжить практически невозможно.

В общем, экипаж выжил в авиакатастрофе, а дальше началась полоса сплошного невезения. Несмотря на то, что летчики сообщили координаты места падения – предположительную широту и долготу; несмотря на то, что участники поисковой операции, как им казалось, видели зажженные рядом с «С-53» факелы; несмотря на наличие вначале радиосвязи с пострадавшими, а также на то, что на поиски десятки раз вылетало множество машин, каждая из которых прочесывала район площадью примерно шестьдесят пять квадратных километров, – вопреки всем этому найти Макдауэлла и его товарищей никак не удавалось. Деморест и Тетли из-за сломавшихся мотосаней вынуждены были свернуть свою экспедицию. С воздуха самолет никто не обнаружил. Траулер Береговой охраны, который обследовал побережье, не нашел и следа «С-53». Может, все дело было в зловещем и необъятном просторе Гренландии? Длина корпуса «скайтрупера» составляла около двадцати метров, а размах крыльев – примерно тридцать метров. Среди бескрайних равнин холодного острова самолет, вероятно, казался просто песчинкой, как снежинка на ледовом стадионе.

Все усилия казались тщетными. Один из участников операции записал в журнале: «Пришел приказ… вылететь на поиски «С-53». На следующий день снова обследовали район, где мог оказаться самолет. Добрались до окрестностей «Блюи ист-2». Погодные условия тяжелые. Один раз пришлось резко снижаться на шестьсот метров. В другой раз – резко подниматься на четыреста метров. Налетали три часа тридцать пять минут. Все безрезультатно».

Свидетельства о замеченных сигнальных факелах также вызывали сомнения. В официальных сводках говорилось: «вероятность, что самолет приземлился именно в том месте, где наблюдались огни, весьма мала». Тем не менее, в этом районе провели поисковые действия. Впоследствии было выдвинуто предположение, что летчики приняли всполохи северного сияния за отсветы факелов. Это странное объяснение было лишь жалкой попыткой отыскать причины провала операции, хотя поначалу связь с экипажем имелась.

Вероятно, ссылки на северное сияние хоть как-то помогали спасателям справиться с ужасом и чувством вины от того, что пять летчиков «С-53» так и не были найдены. Те, кто писал отчеты о бесплодных усилиях участников поисков, понимали, что с каждым днем Макдауэлл, Спрингер, Менэн, Эверетт и Джоаннессен все ближе к страшному концу.

Погода не баловала: в некоторые дни из-за снежных бурь полеты участников поисков были весьма затруднены или вовсе невозможны. Упавший самолет все сильнее заносило снегом. Часы жизни экипажа были сочтены. Даже если поначалу у летчиков была еда, то от нее остались лишь крохи. От холода они уже не могли двигаться и даже толком соображать. Их главным врагом были уже не Гитлер и не Хирохито[28], а гипотермия.

Когда тело человека остывает до 35 градусов, его знобит. Потом начинают синеть конечности. После падения температуры ниже 28 замедляются все физиологические процессы. Речь затруднена или спутанна. Ориентация в пространстве и во времени теряется. Координация нарушена, иногда невозможно даже пошевелить рукой. Некоторые теряют рассудок или впадают в панику. Другие от отчаяния могли попробовать забраться в самолет или зарыться в снег в попытках хоть как-то согреться. Кому-то, наоборот, парадоскальным образом начинает «мешать» любая одежда, и они срывают ее с себя. Кто-то впадает в прострацию. В конце концов организм перестает бороться: сердечный ритм замедляется, давление падает. Дыхание становится редким – два вдоха в минуту, потом один. Зрачки расширяются. При температуре в 20 градусов человек впадает в некое подобие анабиоза. Попросту говоря, это преддверие смерти. Происходит отказ жизненно важных органов.

На каком-то из этапов постепенного затухания жизни замерзающего может охватить горькое чувство, смесь волнения и отчаяния. У солдата в пылу битвы нет времени думать о том, как его родным придет известие о его смерти. А умирающий в разбившемся самолете среди льдов Гренландии остается один на один со своими мыслями. Время при этом течет мучительно медленно.